Конец «Немо»

Прошло десять лет с его смерти.
Командор Немо, так я его называл.
Он как-то рассказал, в детстве придумал человека, разговаривал с ним по игрушечному телефону. Он называл его Кассо. Потом оказалось, был с такой фамилией министр при царе. Немо мало знал, но часто угадывал, свойство, родственное таланту.
Дело было в спокойной довоенной буржуазной республике под боком у страшной, в собственной крови, России. Рыженький, пухлый, деловитый, сунув нос в старую оправу от очков без стекол, тонким голосочком по игрушечному телефону – «Позовите мне Кассо…» Голос остался почти таким же, хотя он был грубо и крепко сколочен, коренаст, очень силён… Он был настоящий мужик, и нежная истеричка. Игрок и клоун. В отличие от моих родителей, он после войны выжил, талантливым обманщиком был. Лучше сказать — стал.

Если б не война, кем бы он был? Другим, я думаю, другим.

И я – другим.

И, может быть, тогда б мы поняли друг друга, кто знает…

……………………………………..

Пробовал писать ему, он не отвечал. Может, не хотел, а может просто так… он письма не любил. А приехать я так и не сумел… Прособирался…
Кое-что знал от знакомых — жив, фокусы свои не бросил, наоборот, стал кем-то вроде Кашпировского республиканского масштаба, вел еженедельную передачу на телестанции, как переносить тяжесть перемен. По-прежнему лечил все, что не лечится…
Он ни шагу навстречу мне не сделал. И я перестал пытаться.

……………………………………..

Нет, было, все-таки, одно письмо. Пришло по старому адресу, мне его отдали через два года. Немо уже не было в живых.
Читал и перечитывал. Он не изменился, только потерял силы. Мы оба не поумнели, не изменились, но потеряли силы и время. Это жизнь. Что бы ты ни сделал, чего бы ни добился, все равно поражение, потеря… Теряем время и силы, вот и всё.

«… Ты жил сам, я тебе не мешал. Ты так хотел. И не сдался, хвалю. Значит, в нашу семью пошел…
… много всякого было, долго писать…
… не приезжай, не на что смотреть. Но я неплохо барахтался. Жил как хотел…
…живи долго, вот мой совет. Если сможешь. А не можешь, все равно живи. Кроме живой жизни нет ничего, не надейся, не верь дуракам и желающим обманутыми быть.

Твой брат Немо. »

Часто теперь просыпаюсь по ночам… лежу без сна…
Думаю, как ему там… сыро и тесно, а он закрытых пространств боялся… Глупость, конечно.
Мы как два муравья, карабкались, отодвигали падавший на нас песок. Пока могли. И оба ничего особенного не сумели. Плыли в потоке, вот и все дела. Немо казалось, он управляет судьбой, я сомневался. Под старость и он потерял уверенность, что раздвигает жизнь как траву.
Часто ловлю себя на том, что по-прежнему спорю с ним!..
Но в одном он оказался прав. Кругом – чужие…
Нет, хорошие, умные, интересные были – люди, встречи… но чужие. И так всю жизнь…

……………………………………..

О его смерти я узнал с большим опозданием, случайно. Похоронили, про меня никто не вспомнил.
Он был последние годы одинок, что страшно непохоже на него. И, оказывается, жил и умер в том самом доме, в котором мы вместе жили. Он откупил его весь у наследников хозяйки, когда Лиза умерла. Она кормила меня картошкой с мясным соусом, я помню, как всё хорошее. Когда Немо исчезал, а стипендия кончалась… Я притворялся больным. И она приносила мне на обед большую тарелку с тушеной картошкой, и сверху кусочек мяса.
Была ли у Немо собака… как тогда, в туалете, под полкой?.. Наверняка он устроил себе удобный туалет…
Наконец, я собрался, несколько лет тому назад, поехал смотреть…
……………………………………..

Ничто не изменилось, бесконечные улицы, одноэтажные домишки, высокие заборы, у дороги пыльная серая трава…
Через много лет я пришел к нашему дому.
Он ничего не изменил, так и жил в комнате с крохотной прихожей, с обледеневающей стенкой, только купил мощный обогреватель, держал под столом. Грел ноги. Говорят, в старости стал слезлив, подвержен внезапным вспышкам гнева. Быстро отходил, тут же дремал, как он это умел, в момент отключался… Он почти ослеп, и умер незаметно ни для кого. Когда к нему пришел сосед, случайно забрел, то увидел высохший труп, почти мумию.

Я увидел ту же лужу, рядом со входом.
У дороги появилась чугунная колонка, но в ней не было воды. Из дома вышел человек, мы разговорились. Он рассказал мне, что здесь совсем недавно, и что бывший хозяин… фамилию назвал правильно!.. продал дом через посредника его покойному отцу, а сам сейчас живет в Анголе… Почему в Анголе?.. Вроде он там как доктор Швейцер, дикие люди его боготворят.
Я видел могилу на Рахумяе, но не стал его разочаровывать. Наверное, последняя шутка Немо…

Может быть, теперь он нашел свой Дом, Семью, и тот момент, с которого его жизнь пошла как сон?.. Выдумки, литература!.. Хотя у меня давно все смешалось в голове — реальность, выдумки, сны… Мир огромный сумасшедший дом, в котором нет и не может быть порядка, а люди в сущности бездомны, и мечутся по свету в своих стараниях выжить.

Не стоило мне злиться на Немо, он сделал для меня много хорошего. При этом совершенно меня не понимая, и это не смущало его! Я говорил о своих делах, увлечениях, планах… — он никогда не слушал. Не слышал. Смотрел куда-то отсутствующим взглядом. Но что-то он все-таки ухватывал, что?

Что я жив, здоров, не голоден, что не мерзну отчаянно, как часто со мной бывало… что занят серьезными делами, в которых он ничего не понимал, и понимать не стремился… Что я живу не так, как он, что не понимаю смысла жизни, и всего, всего, всего, что он так хорошо и ясно представляет себе…

Ему безразлично было все, что я так превозносил, называя духовным родством.

Он просто моим братом был.

Теперь уже неважно, как все было. Сумрак опускается, Немо забыт, скоро и меня забудут. Только озеро останется, и вечное мелкое болото на плоском берегу, и чахлые сосны перед въездом в единственный мой город… Все, как было…

Автор: DM

Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других. ...................................................................................... .......................................................................................................................................... Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others.

Конец «Немо»: 10 комментариев

  1. И того, что за проволокой, уже никому не нужно:) Но все же есть еще несколько человек, которые там что-то делают.

  2. Знаете, людям обычно настолько все равно, что бояться нечего, особенно сейчас, я вижу — мои «оппоненты» понемногу рассеялись, у каждого ведь свои сложности, так что проволоки нет уже :-))

  3. Это совсем не мизер.

    А мне совсем низенькие столбики ставили, и на каждом было написано — будь послушной девочкой, и все. И между столбиками колючая проволка, за которую никак. Отсюда, наверное, и мои разговоры с кем-то невидимым там, за проволокой. Свободным, интересным, умным, и мне так мечталось, что и я могу быть такой же, и интересной кому-то.
    Наверное, в противовес этому я своим детям столбики ставила в виде опоры в любых разумных начинаниях, и даже не совсем разумных тоже:) А у самой до сих пор страх перед любыми начинаниями, как будто и сейчас надо колючую проволоку рвать. И что осмеют, если и вырвешься.

  4. Забудут, забудут…

    всё же остаюсь при том, что сказал
    есть неплохие примеры:
    Вивадьди, Бах, Ван-Гог и др.

    но это всё примеры во времени.
    а мы уже в Вечности:)

    конечно, тяжело без прямого отклика от людей
    но всё же не это главное..

  5. :-)))))))))))))))))))))))))))))))))

    Забудут, забудут… Не забывают тех, кто постоянную работу в этом направлении проводит, я пример приведу. Один мой знакомый поразительно известен в Интернете, а почему? Сам он поместил сюда около десятка небольших работ, даже несерьезных, но приступил к делу с пониманием. Наладил нужные контакты. Сделал у себя ЧАТ, открыл невиданную болтовню, о картинках все уже и забыли! А потом взял да открыл конкурс картинок! Прошло много лет, я заглядываю иногда к нему — все те же восемь работок маслом, шутливые такие, легкие… как были, так и остались… Зато вокруг… шум столбом, и все на другие темы.
    Вот так надо, чтобы не забыли. А мне он говорил — дурак, что ты лепишь десятки каждый день, они же через ленту в момент пролетают — и забыто, для кого стараешься??
    Вот, вот — для себя стараюсь, это правда. И потому — забудут, будьте уверены. «Да ладно… — говаривал мой герой из повести «Последний дом» — что случилось, то и получилось…»

  6. Я пробовал — живых не переспоришь, а с мертвыми я не разговариваю, но у меня есть столбики, которые мне выставила когда-то мать, ниже их я прыгать не должен, иначе я обесцениваю не только свою жизнь, но и ее. Раньше у меня не было этого чувства, что я должен перед ними, некоторыми, которые умерли, и надеялись на меня. Я должен был только перед собой, а теперь начинаю чувствовать свою связь с несколькими поколениями, которые погибли почти что ни за что, или совсем ни за что, или случайно, или по чужой воле, или по собственной глупости. И тут я не должен сплоховать — я им должен, и помню все свои долги, хотя отдать могу только мизер — свой результат.

Обсуждение закрыто.