ОДИН НЕГОДНЫЙ ПОРТРЕТИК


……………………………….
Люди говорят — скажите правду, на самом же деле этого не любят они, и даже не хотят терпеть. Зачем такое вранье, ума не приложу…
Иногда приглашают — приди на выставку, такой-то заслуженный теперь. Обычно говорю, тяжко болен, одышка-отеки и все такое, на самом деле чистой воды вранье. Почему так поступаешь, что самому неприятно от себя?.. Объясняю, одеваться надо. Что-то приличное на ноги одеть, мама учила. Я все-таки не бомж, хотя похож. Всегда считал, брюки не важны. Даже если скрывают жирное, пардон, брюхо! Проще надо быть — чтобы этого пусть невидимого людям брюха — не было, оно сердце жжет, даже если невидимое. И как это он, смотрю, — стоит, выпятил, ног годами не видит, не только стоя, но и лежа! При этом еще смеется… Ужасно. Не потому что видят его. А если дома, да один, что — лучше тебе? Не имей лишнего на себе, хоть в сто лет, мама учила, и я верю, хотя мне почти сто…
Значит — одеваться… Да идите Вы… Но так нельзя, нельзя сказать!.. Хотя это — правда…

Второе, еще важней. Придешь, там сборище, ждут завершающей выпивки, а то зачем пришли!.. Сквозняк у дверей… Краснорожая чиновница вздор несет, четыре класса у ней, сплошные двойки, даже через сорок лет насквозь ее видать… Есть люди, с детства уверены, должны начальниками стать, учиться им ни к чему… Потом деятель културы — про философию, потом еще один про черный квадрат… Потом — про красный, про белый, и сколько этих квадратов еще нафигачено… Как делаются?.. Очнулся деятель, глядь в холодильник, — там мало, нос в бар — коньяк кончается! Пора новый квадрат стругать… И не придумал я, про холодильник и бар, сам слышал — от видного авангардиста, красы и гордости ихней културы… Тьфу!.. Да Бог с ним, пусть есть-пьет, чертит концепты… Чистую правду сказал, всё! Устал…

А далее того хуже, если натянешь на себя, придешь, встанешь у двери…
Подступают — ну, как? Не потому что известен, ни боже мой, а потому что стар, новые штаны надел, и давно здесь живу-хожу, давно!..
— НУ, КАК???
Никак. Ну, просто — никак.
Но сказать, человека обижать, зачем?..
Зачем тебе это, милчеловек??? Иди к Шилову, или академику этому, который на спине старика Грабаря в живопись вьехал… как его… родственник хорошего композитора, он так и представлялся, — Г. я Г.!, вот старик и прослезился… или к Гельману, удивляй мир и властвуй, гешефт обеспечен… И шествуй на все вершины, в немыслимые стороны света, все дороги открыты Вам, связь времен потеряна, серые стали гениями, а чуть получше — уже святой человек, культовый работник.
Не-ет, не одену новые штаны, не приду!
………

Автор: DM

Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других. ...................................................................................... .......................................................................................................................................... Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others.

ОДИН НЕГОДНЫЙ ПОРТРЕТИК: 28 комментариев

  1. Здравствуйте, Дан!
    Вы правы.
    ***
    А у меня предложение: если Вы рисовали писателей, буду рада видеть Ваши работы в своем новом сообществе 🙂

  2. Я не призываю ВАС к этому 🙂
    Я хотел сказать вот что — самым умелым и умным коллекционированием Вы можете только улучшить представление о художнике тех, кто знает о нем по Вашей коллекции, но не улучшит самих работ. Это все равно через какое-то время станет ясно 🙂

  3. Ну, Вы оптимист…
    Особенно мне понравилось это — «в точности понимать себя…» Насчет комбинирования способностей тоже неплохо сказано 🙂
    Шучу.
    Давайте попробуем — Вы меня коллекционируйте, но чтобы не ниже Рембрандта… Договорились? :-)))))

  4. Когда мы просто делаем что-то хорошо,
    то потребность чувствовать в нас просто плачет:(((

  5. А Рембрандт не так здорово рисовал.
    Просто у нас его умели коллекционировать.
    Если в точности понимать себя, то всё хорошо — и можно комбинировать способности:):):)

  6. С религией, как и со всем остальным — просто какой-то анекдот. И смешно, и грустно. Часто я встречаю людей, которые уверяют, что верующие, а вот во что и почему не то, что объяснить не могут, но, похоже, и сами не понимают. Видимо, и правда, верить во что-то — это некая физиологическая потребность человека…
    Да, от курса на величие ничего хорошего, в итоге, получиться не может. Мне ближе «приземленность» в политике — по-моему, заниматься насущными делами государства — более чем достаточно, к чему порождать «чудовищ». 🙂
    Искать «своих» людей — да, по-моему, это — единственное, чем стоит заниматься помимо работы-творчества. 🙂

  7. Вчера я видел, как кошка, защищая котенка, бросилась на большую собаку. Она ничего не знает о морали, о Боге, а поступила ХОРОШО. Лично я думаю (и не первый в этом), что альтруизм и многое из того, что мы называем «хорошо» сидит в нас очень глубоко, как характеристики вида, защита не себя, а всей популяции. Поэтому я думаю, что основные принципы морали родились куда раньше в человеческом стаде, чем оформленная религия.
    Мы ведь многое принимаем на веру, не все можем проверить сами. Просто я предпочитаю говорить — «не знаю» 🙂

  8. Конечно, важней, годы, насыщенные творческой работой всегда вспоминаешь с хорошим чувством.

  9. Да, насчет своего круга это важно. В молодости я это не понимал.
    Да, религия насаждается. Видимо, образовался такой вакуум, который чем-то иным заполнить нет надежды. Думаю, это вздор, также как курс на великую державу. Надо своих людей любить и жалеть, а величие уж как получится.
    Да, надо искать «своих» людей, и они есть, это круг из живых и умерших. Как у Мандельштама «Нам с музыкой-голубою Не страшно умереть…»

  10. Конечно, как себя, но «я» — это ведь ограничение. Я бы хотел петь, но связки не позволяют. Есть вещи, которые можно преодолеть, но есть и которые никак, а Вам может хотеться… :-))
    Прекрасно, если Вас Ваши возможности окрыляют. И у меня так было, часто даже, и до сих пор иногда бывает 🙂 Но постепенно начинаешь понимать свои границы, и это печально. Я бы хотел рисовать как Рембрандт, зачем же хуже 🙂 но, видимо, уже не получится :-))
    Зависит, видимо, еще от амбиций, у меня они были высоки, начиная с науки. Я старался 🙂 Но…

  11. Эх…
    Если при этом планировать на как можно более долгий срок, то это хорошо.
    Я верю в Бога — в что такое хорошо и что такое плохо. А в церковь не хожу. Когда все целуют одну и ту же икону и рассказывают свои секреты не другу, а священнику (оправдываясь), когда думать считается чем-то лишним… Ну понятно.

  12. А…
    А я никогда это как давление не воспринимала. Я воспринимала это как себя. Дан, Вы меткий стрелок, я в детстве хотела быть 1.67 :):):) А сейчас меня мой рост устраивает.
    Но мы можем представить и сделать!
    Эх, мой песик был, у него глаза закрывала челка — но такое чувство, что он всё-всё понимал.
    Давит то, что окрыляет? То, что дает сил? Интересно…

  13. Да, родственники, даже если они совершенно духовно чуждые тебе люди, в чем-то ближе, чем остальные — «какой ни есть, а все ж родня». Именно поэтому мне кажется, что есть некая глубинная мудрость в том, что «родниться следует только с людьми своего круга». Дело, думаю, не в материальных интересах, а именно в том, что «любовь зла» и, порой, связавшись с человеком из «чужеродной» среды, который не вполне безупречен морально (всякое бывает…) по велению любви, человек разваливает всю свою семью, разыгрывается трагедия для десятков людей, которые ни в чем не виноваты, и падает тенью на их потомков. К сожалению, я такое наблюдала.
    Слава Богу, кастовых и религиозных связей сейчас не осталось. Хотя они активно нарождаются. Я читала статью одного автора, который вообще-то критикует православную церковь, в ней есть такие слова: «включая тех немногих атеистов, которые еще смеют открыто заявить о своих убеждениях» в просто угрожающем контексте. И, к сожалению, похоже, скоро так будет утверждать не он один. Прочитав эту статью, я впервые пожалела, что я не атеистка.
    Что верно, то верно — откат к прошлому идет колоссальный. И самое страшное, что это мало кого волнует. Большинство это, скорее, приветствует. В некоторых областях России уже ввели обязательный Закон Божий. «Обезьяний процесс», несколько месяцев гремевший во всех СМИ. Скоро будем распевать «Боже, царя храни».
    Да, ощущение «подвешенности» во времени и пространстве, «командированности» порой прямо-таки одолевает. Все окружающее настолько похоже на гротеск или иллюзию, что напрашивается сравнение жизни со сном.
    К счастью, могу полностью согласиться с тем, что, каким бы ни было общество, остаются люди, умеющие ценить лучшее в культуре, остается связь с ними даже через века после их смерти. Только это и позволяет не впадать в безысходный пессимизм. 🙂

  14. Я Вам по-хорошему завидую. Теперь вот и у нас, в Петербурге, на всем отпечаток «спешки и приспособленчества», точнее не скажешь. К сожалению, мне не повезло, иного я уже не застала. Однако, в Университете все было по-другому: несмотря на то, что проблемы те же, люди больше интересуются наукой, чем «материальной частью», и, хотя без трений и конфликтов не обходится, атмосфера совсем другая…
    Деньги и сейчас получают все смешные, но теперь этими деньгами еще и попрекают. Цитата из речи нашего директора: «Вы даже тех денег, которые вам платят, не отрабатываете.» Хоть плачь, хоть смейся. Я предпочитаю смеяться. 🙂
    Если мне на «научные праздники» не ходить, тогда я испорчу отношения со своими сотрудниками, и, в конечном итоге, меня просто из Института отчислят. Сейчас это легче, чем когда-либо — идет сокращение штатов, и мое положение весьма шаткое, поскольку мой руководитель тяжело болен. Одну его аспирантку уже едва не отчислили, так что, я имею перед глазами «наглядный пример» моей возможной судьбы. Мне бы все-таки не хотелось, чтобы мои отношения с наукой прервались таким «драматичным» образом. Все-таки я уверена, что наука важнее преходящих трудностей. 🙂

  15. Одна из свобод. Если я чего-то не знаю, не понимаю, то говорю себе — вот так это. И если вижу, что все умирают, разлагаются, и что гибнут целые миры живых и неживых, то не буду закрывать на это глаза и выдумывать для себя сладенькую «вечность», и «дедушку»(высшее существо), опекающего нас :-)) Если вижу бессмысленность — так и говорю себе — не вижу смысла. Если вижу, что-то сделать можно для другого, пусть на короткий срок, но это его жизнь, то нужно сделать. Если завтра умру, то сегодня моя свобода в том, чтобы делать то, что считаю должным, пусть это потом рассыплется в прах. Побеждают те, кто делает то, что считает нужным, интересным, полезным, мы все ограничены временем, но внутри этих границ можем довольно много — и для себя и для других. Оттого, что вечного смысла нет, не значит, что его нет вообще, в наших пределах.
    Это только пример (имхо) :-))
    Не могу удержаться — ненавижу попов. Религия слабость человеческая, а попы — мошенники, наживающиеся на этой слабости, только посмотрите на их жирные рожи!

  16. Даже если мы свободны от чужих желаний (что уже трудно представить себе, живя в обществе, но в известной степени возможно), то не можем быть свободны от своих 🙂
    Все давит 🙂 Начиная от генетики, времени, родителей, среды, страны, строя, правил и законов… и кончая своими собственными свойствами, установками и решениями, желаниями, прихотями, интересами… 🙂 К примеру, Вы не можете уже быть 1.65 см, а, может быть, иногда хотели бы. Признаюсь Вам, несколько раз в жизни я хотел быть мышью, залезть в свою потайную норку и чтоб никто меня не достал :-))
    Когда мы говорим о свободе, то имеем в виду вполне ограниченный «набор». Когда, наконец, освобождаемся от чужого давления, влияния, напора… то оказывается, что перед нами настоящме препятствия и ограничения — наши возможности, способности, определенный склад ума и характера, и т.д. Все это ограничивает нас. Беда в том, что наш ум может представить себе многое такое, что мы не можем и чем не являемся. У кота или собаки, к примеру, этого нет. Мы живем среди невозможных представлений и желаний :-))
    Конечно, это подвигает нас на немыслимые дерзости и подвиги, но и наполняет печалью, поскольку движемся по колее, а кругом видим поле, которое не для нас. Собака видит под ногами, и только колею и чуть шире (может быть), а мы видим далеко. То, что могут другие или не может никто. Вот это и давит, при самом большом свободолюбии 🙂

  17. Да уж.
    Даже не могу понять, что на меня давит.
    Это я-то, «свободолюбивый термометр».

  18. Да. Я не поклонник родственных связей, они совсем не идеальны, но. если есть, то не обсуждаются. Вы привязаны к брату, например, хотя можете спорить и ссориться с ним всю жизнь. Потом выясняется, что его смерть для Вас невосполнима ничем. Со временем вырисовывается печальная картина, одной ногой стоишь в прошлом, потому что те старые связи ничем не могут быть заменимы. Связи классовые, кастовые, и особенно религиозные почти всегда замешаны на корысти и насилии, принуждении, внушениях… О государство вообще и говорить нечего, человек у власти всегда мой враг, что бы он ни говорил, это плод многих лет опыта, если не враг в полном смысле, то равнодушный предатель.
    Но есть редкие связи, и полноценное общение, и глубокие чувства, просто ничто не долговечно, и мы сами похожи на командированных из никуда в никуда, есть такое ощущение. Перечитывая «Тамань» я понял, что Лермонтов это ощущение удивительным образом угадал (в юности еще). И лучшее в культуре связывает людей сильней, чем непосредственные ежедневные связи. Стоит почитать дневники Кафки, чтобы это понять. Связи людей держатся на редких резонансах. Может быть, это и печально, но высоты все-таки есть, без них жизнь была бы вообще невыносимой 🙂

  19. Ну, почему, я много лет занимался наукой, можно не ходить. Но я действительно застал другую научную жизнь, примером настоящего научного братства для меня был Институт высокомолекулярных соединений в Лениграде, в годы 1963-1966, где были две лаборатории, занимающиеся биологией — моего шефа Михаила Владимировича Волькенштейна и Семена Ефимовича Бреслера. Там были свои противоречия и течения, конечно, но это были почти все — люди высокой культуры и искренне увлеченные своим делом. Потом я уже ничего подобного не видел, хотя в Пущино были и неплохие лаборатории, но на всем лежал уже отпечаток московской спешки и приспособленчества.
    Деньги мы получали «смешные», но отношения были удивительно чистые и спокойные. Все лучшее, что я получил от науки, было из Ленинграда, из той лаборатории. Я уж не говорю об общении с моим шефом, который научил меня всему. Это были удивительные люди.
    Вообще, жизнь, если всерьез, состоит из таких вот встреч и такого общения, все остальное — мусор и вздор, только ухудшающий нас.
    И нельзя привыкать и подчиняться. Можно подчиниться злу, если нет выхода, и страшно, но нельзя подчиняться серости, которую выдают за мудрость жизни, это я понял твердо. Потом, в семидесятые годы, когда пошло тотальное предательство идеалов 60-х годов, только люди сопротивляющиеся, ушедшие в свои «подвалы» потом вывезли и культуру и науку. Такие как Тимофеев-Рессовский, которого я видел, как мой первый шеф Эдуард Мартинсон.
    Так что, «можно» или «нельзя» для меня не вопрос 🙂

  20. Я не профессионал, мое восприятие чисто художественное. Я только вижу, что ни наука, ни религия, никакие достижения не улучшили человечество. Мой старый знакомый, он был историк, считал, что все-таки прогресс есть, вот было большинство населения рабами или крепостными, а теперь нет. Я не вижу различий, хотя, конечно, уровень достижений, цивилизация и все такое — бесспорно. НО люди как были, так и остались — основная масса бесконечно внушаема, ждет подчинения и решения всех вопросов извне. Давление на человека не ослабевает, оно становится более изощренным, и даже сильней, чем было.

  21. Я тоже предпочитала бы не ходить вовсе на наши «научные» праздники, если бы могла. Раньше, говорят, люди приходили, чтобы пообщаться друг с другом, разговоры были интересные и умные. А теперь… Многие, только чтобы выпить, приходят, друг друга никто не слушает. Что изменилось?
    Грустно даже общаться с моими коллегами старшего возраста — в них словно просвечивает та, иная, жизнь, которую мне не дано уже будет увидеть, когда наука значила что-то совсем другое… В настоящее время, что уж скрывать, они похожи на недовымерших мамонтов, которые стоят в Музее этажом ниже. Я и сама, наверно, «мамонтенок» — мне наука интересна независимо от получаемых денег, я предпочла бы, чтоб их хоть и вовсе не было, дали бы спокойно заниматься своим делом. Но уже «другой климат», «другая фауна», так уже нельзя…

  22. С этим, к сожалению, нельзя не согласиться: единственное, в чем может быть уверен человек в наше время в нашем обществе — это в своих кровных связях. Они тоже не абсолютны: сегодня — дружная семья, а завтра — разругаются из-за раздела имущества… Но ничего более прочного просто не осталось, все иллюзорно, как замок из пепла. Думаю, что «Левиафан» Гоббса сейчас актуален, как никогда, государство, изнемогая под грузом собственных проблем, не в состоянии позаботиться о своих гражданах, может только брать их силу, их кровь и на этом как-то держаться… Иллюзии остались, но нет в них былой прочности. Грустно жить. 🙁

  23. И это свойство умело используется, с учетом культурного и морального уровня. Обычно поддерживают то, что ниже лежит, поскольку устойчивей, и легче поддтолкнуть еще ниже.
    Феодализм позади, по второму витку, — это заложники, смертники и фанатики всевозможных (всех!) религий и идей. Впереди рабовладельческое общество — встроенные в тело чипы, спутниковое наблюдение за каждым — рабом, а хозяева — те, кто владеет информацией. Еще дальше — прививки новорожденным со всеми заповедями сразу. Другого способа бороться в феодализмом нет, а путь ведет нас по спирали туда — обратно, и мимо не ходи, шаг вправо, шаг влево… законы неумолимы.
    А после рабовладения… первобытная община, родовые и генетические связи, они, пожалуй, самые прочные. И спираль совершит полный виток.
    ………….
    Веселиться и я люблю, только компании не вижу. Но я всю жизнь умел пить один, так что не пропаду 🙂

  24. Вы молоды, и вряд ли можете оценить всю силу моего разочарования :-))
    Но я всерьез. Всю жизнь ждал, что темницы рухнут, и свобода… И вот дождался. Но зато многое понял, что молодые, наверное, хватают теперь сразу.
    Но… наши иллюзии обладали той энергией, которая нужна для любых дел, а знание почти всегда (почти!) вовсе не сила, а печаль 🙂 Тьфу, как банально… :-(((

  25. Доброе утро:)
    Такое впечатление от всех праздников, не то что от выставок.
    С уважением,
    Татьяна

Обсуждение закрыто.