Очень давно я написал повесть «ЛЧК» («Любовь к черным котам»). Ее одобрил и напечатал в известном в свое время ежегоднике «Цех фантастов» (1991г) Кир Булычев. Она была номинирована на премию «Бронзовая улитка-92, я узнал об этом лет через десять, выдвинул ее Б.Стругацкий, кажется, впрочем, точно не знаю. Повесть составляла ровно половину от сборника за 1991г (140стр), первую половину занимала скучнейшая повесть очень известного фантаста Хайнлайна, я так ее и не одолел. Это был самый большой тираж в моей жизни — 50 000, и она разошлась мгновенно, фантастику у нас любили. А повесть была совсем не фантастическая, ее назвали модным тогда словцом «антиутопия». А я считал ее ИДИЛЛИЕЙ, такой мне представлялась в те годы жизнь в заброшенном городе, в котором жили десяток стариков и старух, и очень много зверей — котов, кошек, собак… И все жили мирно, дружно, собирались вместе в подвале у толстяка Бляса, пили там пустырник, и пели песни, вспоминали прежнюю жизнь, которая никогда легкой и веселой не была, но они любили ее, и друг друга любили. И своих зверей, конечно, просто обожали. А кормились они все огородами, и пенсию им выдавали в виде пакетов с сухим вермишелевым супом, с мясными катышками… я его сам любил и много в жизни съел…
Кир Булычев, разумеется, понял, что это не фантастика, но вещь ему понравилась, а его мнение было решающим. Вот такая история… Да, городом управляли враги, как это всегда было, и наверное будет, они называли себя «кошкисты», и все их так называли, потому что их главная идея была -уничтожить всех черных котов, от которых исходит вредное враждебное поле… Кончается вещь неважно — главного героя, художника, уводят в психушку… Но потом происходит смена власти, приходят какие-то новые «исты», и герой вырывается на волю, бежит в свой любимый город, а он, оказывается, провалился в подземное озеро, весь! Он ищет своего любимого черного кота Феликса, и верит, что кот спасся, ведь он ждал хозяина почти тридцать лет, такой кот пропасть не может!.
Пожалуй, эту книгу и свои короткие рассказы я написал с наибольшим чувством и любовью, до сих пор переживаю за Феликса, он ведь был и моим любимым котом… А потом я много чего писал, а сейчас не хочу писать, нет больше того города, и тех людей, с которыми мы в подвале у Бляса пили пустырник, а без пустырника на чистейшем спирте… какая жизнь без него…
………………………….
У Бляса была еще одна теория, объясняющая всю картину жизни.
— Вот слушай, — он наклонился ко мне, от него исходил жар, ощутимый на расстоянии, — наш разум — моргает… а тело… — он шлепнул себя по месту, где грудь без подготовки переходила в живот, — тело живет непрестанно.
Лицо его улыбалось, а глаза не шутили, смотрели цепко и бодро.
— Ну, как в кино… или глаз — моргает, а ты все видишь, — пояснил он.
— Быстро, что ли?..
— Ну да… разум моргнул — человек мертвый, смотрит — человек живой… И так все время, мертвый — живой, мертвый — живой… понял?..
— Ладно, Бляс, — сказал Коля, поглядывая на остатки пустырника, — мы-то живые…
— Когда мы мертвые — не знаем, не помним ничего, а потом снова живем, и живое с живым сливается, как одна картина, ясно? — Он снисходительно смотрел на Колю.
— Я смотрю на тебя, Бляс, — ты все время живой, — робко заметил Аугуст.
— Чудак, когда я мертвый — и ты мертвый — не можешь меня видеть.
— А тело что, а тело? — закричал «дядя».
— Тело непрестанностью своей опору дает, вот разум и возвращается.
— А если человек мертвый? — спросил я.
— Он мертвый, когда я живой… сбивается все, понимаешь?..
— Но мы-то хороним его, он разлагается, труп?.. — решил я поспорить с ним. Я хотел понять, зачем ему нужно это.
— Так он со всем миром живым в ногу не попадает, вот и всего. Никто его живым не видит, а он живой.
Оказывается, он не верил в смерть, славный парень.
— Ты что, шкилетов не видел? — полез на него Коля.
— Так ты, может, тоже скелет, когда мой разум моргает, — спокойно осадил его Бляс.
— Ну, Бляс, ты удивительный человек… — восхищенно покачал головой Аугуст.
— Он двадцать лет уехамши был, приехал — и также моргает… откуда он знает, а? — тыча в Аугуста пальцем, закричал Коля.
— Разум его все знает, помнит, — как ребенку объяснил ему Бляс.
— Не докажешь! — решительно заявил Коля.
— Ну, спроси у Антона.
Все повернулись к бывшему ученому.
— Эт-то интересно… — промямлил застигнутый врасплох Антон.
— Ну вот, интересно! — торжествующе сказал Бляс и в честь своей победы налил всем мужчинам пустырника.
Коля не стал больше спорить, моргал он или не моргал. а пустырник видел всегда.
Все немного устали и приутихли. И вдруг неугомонный Бляс заорал:
— Аугусто, что приуныл?.. — И ко мне: — Я зову его Аугусто, раньше звал Пиночетом. Аугусто Пиночет. Он у меня Марию отбил. Ну, не отбил, но все равно… Я даже бить его собирался, но он же ее до смерти бы не оставил, а убивать его я не хотел. Аугусто — хороший парень, даром что эстонец.
— Что ты понимаешь… — начал багроветь Аугуст.
— А кто такой Пиночет? — спросила Лариса.
— Это красный командир, — ответила Мария.
— Не красный, а белый, — сказал Аугуст, он уже остыл и не злился.
— Пиночет, кажется, черный полковник, — робко сказал Антон.
— Ой, как Гертруда, — засмеялась Мария, но тут же посмотрела на Аугуста.
— Гертруда черный не того цвета, — авторитетно заявил Бляс. — он кошкист, а раньше их не было.
— Ну, хватит вам, лучше спойте, — сказала Анна, она не любила политику.
— Аугусто, что, нашу любимую? — спросил Бляс. Аугуст кивнул — давай… Бляс разинул пасть и заревел:
В нашу гавань заходили корабли… Ба-а-льшие корабли из океана…
Аугуст подхватил сиплым баритоном:
В таверне веселились моряки… И пили за здоровье атамана…
Песню подхватили все, кроме меня и Антона, — я не слышал ее раньше, а Антон каждый раз забывал слова… Наконец дошли до слов: «Вдруг с шумом распахнулись двери…» — Аугуст подскочил к двери, а Бляс, изображая старого атамана, встал посредине комнаты и набычился…
— В дверях стоял наездник молодой…
Его глаза как молнии сверкали…
Наездник был хорош собой…
Пираты в нем узнали ковбоя Гари… —

дружно пропели все.

— О, Мэри, я приехал за тобой…
О, Мэри, я приехал с океана…

— удачно используя свой акцент, завыл в полную силу Аугуст, протягивая руки к Марии.

— О, Гари, рассчитаемся с тобой…
Раздался грозный голос атамана… —

и Бляс стал надвигаться на молодого ковбоя Аугуста.

— И в воздухе сверкнули два ножа… —

Бляс схватил кочергу, вторую кинул Аугусту, тот лихо поймал ее левой рукой и приготовился к бою. Все пели, и страсти разгорались. Атаман и ковбой стали фехтовать, не на шутку разгорячась. «Мастер по делу фехтования», старый атаман Бляс сначала побеждал, теснил молодого ковбоя… — «тот молча защищался у перил, и в этот миг она его любила…» Я посмотрел на Марию — ее глаза сияли, она была совсем не старой теперь…
… Наконец «прошла минута — рухнул атаман…» — тут Аугуст изловчился и ткнул Бляса кочергой в брюхо. Тот зашипел от боли, но сдержался и продолжал игру — картинно выронил оружие и стал падать. Он падал долго и красиво, но у самого пола как-то ловко вывернулся, удержался на ногах — и, тяжело дыша, бухнулся на стул.
Представление закончилось. Ковбой со сверкающими глазами подскочил к своей Мэри. Все аплодировали.

Автор: DM

Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других. ...................................................................................... .......................................................................................................................................... Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others.

: 4 комментария

  1. «На бумаге» меня мало кто знает, в Интернете читают, но немногие. Мне этого достаточно, тем более, что читатели у меня, многие из них, понимающие, есть такие, с кем я переписываюсь годами, хожу в их журналы, читаю прозу и стихи, смотрю картинки… «Ленту» не люблю, ежедневная газета, и о людях достаточного представления не дает, а в ЖЖ(LJ) и личных журналах смотрю страницами. Сейчас много способных людей, которых не знают, они не имеют возможности пробиться через толпу орущих о себе… или не хотят пробиваться, и, по-моему, правильно делают, себя уважать надо.
    За рубежом… Уже лет десять, как я хожу по своему городку, который любил, как по чужой земле, неделями разговариваю только с женой, собаками и кошками. Застал еще время, когда жить было страшно (послевоенное, хорошо помню), потом были годы надежд, короткое время, успел выучиться, получить образование бесплатно, а потом все пошло снова обратно, скачками, а теперь здесь пошлые повторы… Но что-то делать еще можно, интерес еще есть.
    Желаю здоровья и удачи, пишите, я охотно отвечаю, люблю писать письма. Всего доброго. Дан

  2. Да, если Вы о воможности публикаций, то тогда, видимо, было время удач. Но я-то уже был за рубежом.
    В любом случае, она не забыта — другое дело, нужна ли известность. Когда-то мне её хотелось, потом расхотелось, потом…

    Сейчас же я знаю, что если есть два читателя, то здорово, а уж если десяток-другой, то вообще праздник.

  3. Спасибо, интересно. Я думал, она давно забыта. Мне с ней повезло, потом уже не было такой удачи 🙂

  4. Эта Ваша вещь просто невероятно хороша, и очень-очень жалею, что не прочёл её тогда. Она бы мне во многом помогла.
    Зато сейчас я её читал со своим учеником, изучающим под моим руководством русскую литературу.

Обсуждение закрыто.