даже не рассказ, а так… (повтор)
Я с психиатрией дело имел долгое и подробное, когда учился на шестом курсе в Тарту. Главным психиатром был профессор КАру, по-русски медведь, веселый человек и честный, известная величина. Больные его любили. Проходит по двору, там в луже больной сидит, пальцами воду загребает… «Рыбку ловишь? — профессор говорит, но не мешает больному дело делать. А потом произошел такой случай, схватили одного нашего професора, неугодного начальству — приехали ночью на скорой, сломали дверь и отвезли в психушку, привязали к кровати. Тот профессор не был болен, он против власти выступал. Это было… весной 1963 года, кому-нибудь расскажешь, не поверят, ведь оттепель, да? Какая к черту оттепель, если очень надо посадить!
А утром приходит психиатр Кару на обход, смотрит, его коллега привязанный к кровати лежит. Ты что здесь делаешь, спрашивает, хотя уже все понял, ответ ему известен. Развязать, говорит, и выпустить. Хотя ясно понимает, чем это для него кончится. Он честный был врач, и клятву Гиппократа не забыл, как нынешние подонки, пусть не все, но очень многие.
И спас человека. Но недолго потом Кару служил психиатром, возраст предельный, тут же на пенсию отправили, говорили, что счастливо отделался, все-таки европейская известность… И ушел он рыбку ловить, только настоящую, к реке, тогда еще много там рыбы водилось. И я его видел, здоровался, он про эту историю рассказывать не любил. Учитесь, — спрашивает, — ну-ну…
А потом я уехал. Теперь, говорят, психиатрия другая, даже люди из Сербского, которые придумали для диссидентов «вяло текущую шизофрению», стали добрыми, раскаивались. Но я не верю. Придет время, снова воспрянут, вспомнят своего гения Снежневского, начнут орудовать, как тогда. Врач, если один раз нечестен был, уже не врач, гнать эту сволочь надо, гнать и гнать! Теперь, говорят, не мелочатся, готовые дипломы покупают… Страна, где врачи сволочи, долго не продержится.