70. Воскресенье, минус три…
Я иду через город по желтоватому снегу. Воскресные коты по утрам гуляют безбоязненно, многих я знаю в лицо. А люди… кое-кого помню, но не желаю узнавать… Выхожу к своим, вижу, Люська отчаянно разевает рот, но еще не слышу ее. Макс, Хрюша… Клаус, его тянет к мусору, я беру его на руки, он сопит, но терпит. Среди них мне лучше, легче. Время туши и мела, а тянет к цвету. Нет ничего приятней, чем мазать по чистому и белому. Коты безумно любят светлую бумагу или полотно. Кот, если замарает задницу, садится на траву и елозит, пока не очистится. Бесполезное, бездумное, звериное занятие искусство — страсть отделаться, освободиться — от краски, цвета, от слов, которые поперек горла… Особая форма выживания, изощренная, изысканная, и мучительная…
Ветки замерли, деревья неуклюжи, тяжеловесны, их стволы и ветки наивны, все живое легкомысленно вылезает на поверхность, пробуя на вкус ветер. Зачем им это? Ничего хорошего не ожидает тех, кто вылез — из скорлупы, семени, земли — на воздух и свет. Прорастание — мучение, рост безумие, авантюра, вызов. Я завидую муравьям, для них на земле столько пространства… и так мало кто их замечает… Может, это кажется мне, но какая разница, — мы живем тем, что нам кажется.
Зову своих, вдруг с одного балкона мне отвечают, и на перилах появляется котенок. Тот самый, тигровый! Исчез из подвала, и я думал, он погиб. Оказывается, его взяли в дом, он хорошо живет, гуляет и возвращается. Что может быть лучше возможности уходить и возвращаться? Это и есть свобода… Он орет, и хочет ко мне. Я приходил к нему в сумерках, он и лица-то моего не видел! Наверное, запомнил голос… Я отступаю за угол и молчу. Пусть забудет, дурак. Что я могу для него — скудную еду, подвал, опасности бездомной жизни, в которой свободы больше, чем можешь воспринять?..
Зажегся свет, отворилась дверь, и женский голос позвал его, единственного, своего… Он умолк, а мне стало спокойно… и немного грустно. Что поделаешь, надо отвергать любовь и привязанность, если не уверен в себе.

71. С утра минус три, туман…
Навстречу мне белая крохотная собачонка, за нею пес, Полканом не назовешь, но и не Шарик, морда солидная, глаза понятливые, темная спина, на лапах и брюхе бежевые, палевые пятна, пятна… Поравнялся со мной, остановился… Я вижу его насквозь. «Стоит ли бежать за этой сучкой?.. Неплохо бы позавтракать…» Иду дальше, зная, что он еще стоит. Сейчас повернет за мной. Сзади шорох лап — идет, поравнялся, смотрит… У меня немного каши с рыбой, но меня ждут шесть рыл, и Стив, если явится. И Серый — восьмой, если осмелится. Лезу в кастрюльку, кладу пригоршню каши на край тропинки, на потемневший снег. Он тут же сожрал и снова уставился на меня. Я ускоряю шаг и говорю через плечо — «в другой раз…» Он проходит еще несколько шагов и решительно поворачивает за сучкой, исчезнувшей в тумане…
Встречает меня Макс, рядом веселится стайка шавок. Но я самый сильный и смелый кот, Макс это знает, он шагает впереди меня, кося глазом на свору. Видим, Хрюша валяется на снегу, вскакивает и кричит, что давно пора! Опять нет Стива… На кухне Серый подъедает остатки, и, не слушая моих упреков, не торопясь уходит. Я не против него, я только за равновесие сил, покой и мир в доме, а он не хочет меня понять! Как только я добрей к нему, он наглеет и свирепеет. Я вижу, он снисходительно ухмыляется, и знаю, почему — нормальному коту трудно понять ненормального: в подвале кормлю, а в доме придираюсь к мелочам, и гоняю. Но ведь он крокодил, передушит моих, и обожрет! И все-таки, мой порядок довольно странный, и для котов и для людей. Я застрял между двумя мирами, как бывает во сне.
Хрюша рассеянно пожевал каши, весь в думах и мечтах. Я чувствую, у него зреет план, как победить всех котов и завоевать всех кошек. Может, получится?.. Он снова к форточке, в путь, я не удерживаю его, смотрю с балкона, как он спешит. Куцая фигурка, маленький, сосредоточенный, движется скачками и перебежками к оврагу. Остановился, вытянулся, прислушивается… По ту сторону голоса, крики — люди. Я на своей непрочной шкуре ощущаю его страх в мире злобных и равнодушных великанов… Он постоял и начал спускаться, исчез. У нас мало кошек, Алиса стара, хотя на хорошем счету, а Люська еще дура, к тому же связалась с Клаусом, у того тяжелая лапа. И Хрюше ничего не светит у нас. У него один защитник — я, а этого мало для котовского признания. Ему бы сразиться с Серым, будет побит, но станет своим. Хрюше пока не хватает решимости. За оврагом другая жизнь, сытней, но опасней, и я опасаюсь за Хрюшу — вернется ли?..
Сидим, ждем мусорку, где же она?.. В пустых подвалах мерещатся коты, на голых стенах — картины, в каждой тени, узоре или трещине на потолке видится неведомая местность, звери, морды, лица… все движется, живет…

72. Еще разговор с Серым…
Он каждый день пробирается к нам и шарит по мискам — ну, съел бы немного, так ведь ничего не оставит! Забыл, что я наказываю за грабеж? Всем котам не по себе, только кошки довольны — какой мужик!.. Но я вижу другое. Уже два с лишним года он пытается проникнуть ко мне; с едой-то наладил, такому украсть раз плюнуть, а дружбы не получается. И он стал уставать. Нашел себе крохотную тряпочку, которой наши пренебрегли, сидит на ней в кухне, в самом неудобном углу, и полюбил это место. Иногда заглядывает в комнату, где развалились кошки, в глазах зависть и печаль. Сегодня он на своем клочке, я подошел, он не смотрит, совсем приуныл. Я протянул руку, он зажмурился, уши прижал, но ни с места. Никого не было, только я и он. «Ну, ладно, Серый, — я сказал ему, — сиди…» Он не очень обрадовался, — «и так сижу, а теперь, значит, позволил?..» Не этого он хочет. «Тогда не бей наших!» Он только шевельнул хвостом, положил голову на лапы, а потом и вовсе в клубок свернулся. Я не мог его выгнать, оставил форточку открытой на ночь. Если б он подружился хотя бы с Клаусом и Хрюшей… Но зверь это зверь, тем более, мужик.

Автор: DM

Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других. ...................................................................................... .......................................................................................................................................... Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others.