МЕЖДУ НАМИ ГОВОРЯ (старенькое)

ТАКАЯ СОБАКА

К нам ходит такая собака — толстая, белая, морда поросячья, а глаза китайские. Она шлепает, переваливается, от дерева к дереву, и каждое поливает толстой шумной струей. У нее хватает на все деревья, что выстроились вдоль дорожки от нашего дома до девятого. Потом она ковыляет обратно, и поливает деревья с другой стороны, добирается до угла нашего дома, поливает камень, большой булыжник… Когда фундамент закладывали, вытащили, да так и оставили лежать… Польет его и исчезает.
Я думаю, она живет в домах, что по ту сторону оврага. Там нет деревьев — новая застройка, не успели посадить, и вот собака перебирается через овраг к нам. Это ей нелегко дается, при ее-то телосложении… Но, видно, очень нужно – здесь деревья, она делает дела и гуляет. Того и гляди, деревья засохнут, им не нужно столько солей… Какая-то особенная порода… С такой внешностью человека идиотом считают… У нас есть такой в доме напротив — толстый, белый, глаза китайские, ручки коротенькие, лицо широкое, плоское — и нос пятачком… как у этой… Бывают идиоты среди собак? Откуда мне знать, об этом только собаки знают…
Я вижу, они обходят эту стороной, то ли запах особый, то ли голос… Голос, действительно, странный. Не лает, не визжит, и не воет, как некоторые по ночам, у нее хриплый возглас вырывается, словно прокашливается перед важным сообщением, горло прочищает… Хмыкает многозначительно, и продвигается вдоль правого ряда деревьев по аллейке, ведущей к девятому дому, стволов там восемь штук, затем поворачивает обратно, шлепает вдоль другого ряда…
Я стою у дома и смотрю, как она сначала удаляется, потом приближается… Продвигается, и поливает все деревья, не пропуская ни одного. Стихийное бедствие!.. Доходит до угла нашего дома, не забывает про свой камень — и скрывается. Я выглядываю, чтобы убедиться — она с той стороны приходит, откуда же еще!.. Но ее уже нет. Странно, трава здесь невысокая, кусты не растут… а до оврага добраться, с ее-то ногами, не так просто… В повадках что-то смущающее, какая-то непреклонность в движениях, пусть неуклюжих… Она знает, что хочет, ей цель ясна до последнего клочка шерсти, или еще чего-то, ценного для собак. Так двигался летчик-испытатель, который вырвал мне верхний коренной зуб. Тогда он уже не был летчиком. Попал в катастрофу, его уволили, проучился два года в училище, зубопротезном. Какие протезы он делал, не знаю, но зубы выдирал шикарно: мельком заглянет в рот – «ага, этот!» — и тут же отходит. После катастрофы нога короче, передвигается неуклюже и неуклонно… как эта собака. Вернее, теперь, глядя на собаку, я вижу того неуклюжего зуботехника, испытателя самолетов… Он отходит, берет, не глядя, со столика какие-то клещи… Я уверен, не те!.. И тут же возвращается, протягивает руку, на лице ни сомнения, ни мысли… Я даже рта закрыть не успел, чтобы снова открыть, и духом не собрался, как клещи уже во рту, быстро и ловко что-то зацепили… И моментально хрястнуло, хрустнуло, обожгло болью… но уже все, все позади. Он сильно так и ловко крутанул. Сила у него была, дай боже всякому, а клещи… наверняка не те.
Вот с подобной неуклонностью…
Смотрю — движения те же…
И снова эта собака скрывается за углом.
Я туда, а ее и след простыл. Ну, не могла добраться до оврага, просто не в силах она!.. Движения не быстрые, но неуклонные. Быстрота бессмысленна, если перед действием остановка. Главное, чтобы остановки никакой — шел и сделал, протянул руку и вырвал… Или вырезал, вырезал тут же!.. Как хирург с густыми бровями, старик, вырезал мне гланды лет тридцать тому назад. Сначала уколол глубоко в горле длинной иглой, в первый момент больно, потом только хруст… Отложил шприц и, не глядя, хватает ножницы с длинной волосяной петлей, сует в рот… Даже не сказал, что главный момент, не предупредил, не пробурчал, как на обходе — заглянет в горло, непонятное промычит, значит у тебя там помойка… А он, ничего не сказав, хотя домашний друг, папин приятель, хватает петлю и в темном узком пространстве затягивает ее, душит мои гланды…
И хруст…
И собака исчезает за углом.
Я тут же высовываюсь — нигде нет, с ее поросячьим носом, узкими китайскими глазами… Такие я видел… У одной женщины, подавальщицы в столовой. Она толстая, белая, видно, очень плотная, даже твердая… Наклоняется протереть клеенку, грудь почти вываливается на стол, чудом удерживается. Глазами косит на нас, студентов… Сытая, конечно!..
А мы только ждем, когда она вытрет лужи, уберет пустую корзинку из-под хлеба, принесет другую, полную мягких кусков, и тогда, не обращая на нее внимания, будем есть хлеб, запивать компотом… У нее родители китайцы, наполовину, кажется… Узкие глаза… И вся толстая, белая… как эта собака… Даже еще толще!..
Она наклоняется… грудь…
И собака скрывается за углом.
Я бегу, смотрю — ее нет нигде.