День: 12.12.2004

……………………………..
Сегодня шел в мастерскую и думал о Хрюше, самом удивительном моем котике. Он убедил меня, что в речи главное не сами слова, а интонация, атмосфера, ритмы, звуки… Он говорил со мной на своем языке, долго, страстно, длинными периодами, бежит рядом и рассказывает, что было, пока меня не было… Он не мяукал, очень разнообразно говорил.
А я отвечал ему — «да, да, Хрюша, я понимаю тебя».

……………………………….
Претензия на многозначительность, оттого и отвергнута. И слишком много всего. Я уж не говорю о дизайне, о нем вообще нечего говорить 🙂

……………………….
Довольно обычные тетки Сезанна, (здесь он на полдороги еще), из них родились его знаменитые «Купальщицы», по пути к ним художник растерял почти все узнаваемые детали: странный мир, населенный странными существами, яблоки, которые нельзя есть, тетки, которых нельзя любить… Зато есть другое: атмосфера особой жизни, несомненные вещи исчезают, а незаметное привычному глазу, становится главным восприятием. Искусство говорит в полную силу, оно не фиксирует красоту мира, о которой мы знаем из самой жизни гораздо больше, оно показывает связи между вещами, которые вовсе не так очевидны, не каждому видны. Неочевидным и занимается искусство, оставив очевидное жизни.

………………………………….
Натюрморт с пластилиновой фигуркой кота.
В одном рассказике старик-журналист говорит начинающему писателю — » важно, не что у тебя на строчке, а что над ней…»
Случайные мысли по поводу, вокруг да около 🙂

…………………………………
Замечательная штука — черно-белая фотография, учиться ей не переучиться. Жаль, что «мыльницы» вытеснили из нашей жизни даже попытки осмысления мира. Но я вижу, с какой радостью люди показывают друг другу — «вот это я на развалинах Колизея… А вот это мы рядом со Сфинксом, ничего смотримся?» Нет, цветная фотография тоже ничего себе… Но я за черно-белую, она без иллюзии сотворчества. Или — да, или — нет.
Эта фотография, по большому счету неудачная, конечно. Просто, иногда автору кажется, что его личное восприятие разделяется окружающими легко и свободно. Признак непрофессионализма. Но если я скажу, что не поработал, искажая реальность в угоду своему чувству… это будет враньем беспардонным. 🙂 Усилия прилагал 🙂
А удалось или нет, другой вопрос.

………………………………….
Вот такая странная картинка у меня висит много лет. Это пастель на оргалите. Пастель вроде хрупкая техника, но вот на солидном шершавом основании, да еще прилично фиксированная… живет очень долго.

Когда я сам смотрю на нее, то объяснить не могу, где это происходит, почему интерьер и улица слились… Но мне приятно, что есть еще во мне что-то такое, что непонятно мне самому, а без этого жить было бы — ску-у-шно… 🙂

……………………
Великое искусство!

Два парня, будущие гении, их звали Ван Гог и ПольГоген, что-то не поделили. Мнения зрителей, наблюдающих эту историю, разделились — одни за Вана, другие Поля поддерживают. Вана защищают те, кто видел американский фильм, в котором он, до удивления похожий на себя, мечется — не знает о будущей славе, досконально рассказывает про картины, по письмам брату, и отрезает себе ухо в минуту отчаяния. Он так встретил этого Поля, так принял в своем доме в Арле!.. а тот, безобразник и бродяга, заносчивый силач. «И картины писать не умеет… да! — так сказал мне один интеллигентный человек, сторонник Вана, — они у него уже цвет потеряли и осыпаются…» Тут на него наскочил один из лагеря Поля и, с трудом себя сдерживая, говорит: «Мне странно слышать это — осыпаются… а ваш-то, ваш… у него трещины — во!» — и полпальца показывает. А тот ему в ответ…
Потом, правда, Ванины поклонники приуныли — смотрели фильм про Поля, французский, и некоторые даже не знают теперь, кто был прав. А нам это так важно знать… Вану страшно и больно, он выстрелил себе в живот, уходит жизнь беспорядочная и нескладная, несчастная жизнь. Все эскизы писал, а до картин так и не добрался. Но это он так считал, а эти-то, болельщики, они же все знают наперед, все!.. им чуть-чуть его жаль, в неведении мучился, но зато что дальше будет — ой-ой-ой… мировая слава… гений… Что Поль, что Поль… На своем дурацком острове, полуслепой, художник называется, умирает от последствий сифилиса или чего-то еще, тропического и запойного…
— Он нормальный зато, Поль, и жену имел, пусть туземную, а ваш-то Ван просто псих, уши резал и к проституткам таскался…
Представьте, идет вот такой спор, хотя много лет прошло, умерли эти двое. Ну, и что, если давно. Смерть весьма нужное для славы обстоятельство. С живыми у нас строже, а мертвые по особому списку идут. У них льготы, свое расписание… И все-таки важно их тоже на своих и чужих поделить — Ван, к примеру, ваш, а Поль — мой… И вот болельщики, собравшись густыми толпами, валят в музеи, смотрят на Ванины и Полины картины, которые почему-то рядом — и молчат. Думают:
— … Ван все-таки лучше, потому что обожает труд, руки рабочие и башмаки… А Поль — этих бездельниц таитянок, с моралью у них не того…
— … Нет, Поль, конечно, сильней, он с симпатией жизнь угнетенной колонии изображает… к фольклору ихнему уважение проявил…
Сзади кто-то хихикает — «мазня… и я так могу…» Болельщики хмурятся, шикают, все понимают, как же — смотрели, читали… Вот если б им похлопать гения по плечу -«Ваня, друг, держись, мировая слава обеспечена…» Ах, если б им жить тогда…
Тогда?.. А кто кричал тогда — «бей их…»? А потом шел в музей — постоять перед Лизой…

…………………………………
У меня не было сканера для пленки, но откуда-то достался кубик такой с зеркалами. Он ставится на стекло сканера.
Ужас! Ничего не получилось, видимо, нужно больше света, да и разрешение не удалось сделать таким. как нужно. Но потом, рассматривая эти картинки, я нашел в них свою прелесть, хотя они едва напоминают оригиналы. Одну привожу, потом я ее сканировал как следует, но получилось не интересно.

……………………………..
Ночная дорога, наверное. ПАСТЕЛЬ.