ШУЛЬЦ И ШТЕЙН

…………………
Шла зима — туго, переваливаясь со дня на день. Аркадий и Марк мерзли в своих хоромах, кутались, отлеживались, навалив на себя тряпье. Аркадия та баба не подвела, подкинула картошечки, и они, поливая клубни ясным маслицем, с какой-нибудь роскошью вприкуску, селедочной икрой или морской капусткой, пировали. Светил им голубым и синим экран, постоянно во что-то играли, угадывали слова, пели, читали речи, сменялись сановники, переворачивались власти… а эти все о своем — откуда, к примеру, взялось самое модное поле?.. что такое ум и как его понять?.. или как представить себе прошлое и будущее в удивительном многомерном пространстве, в котором ползешь по одной из плоскостей, надеясь выкарабкаться к свету, а попадаешь наоборот?.. И, наконец, разгорячившись, о главном — что же такое эта чудная и таинственная Vis Vitalis, кто ее, такую сякую производит, какие-такие атомы и молекулы, где она прячется, негодница, пусть ответит! Молчишь?!. Потом, устав, заводили по привычке о судьбах страны, что катимся, мол, в пропасть, и без малейшего сомнения признавали — катимся…
Счастливые времена, словно купол непроницаемый над ними, или благословение? Иначе как объяснить ту сладость, обстоятельность, неторопливость, разнообразие суждений и бесстрашие выводов, с которыми решались мировые проблемы, не отходя от чугунка с дымящимися клубнями. Марк пока радовался всему — пустая комната в Институте, на подоконниках рухлядь, выуженная из оврагов, подвалов, свалок и мусоропроводов, плюс мелкие кражи каждый день. Чуть стихнет суета дня, он выходит на охоту, встречает таких же, знакомится… Он был весел и полон надежд. Однако, вскоре стало ясно, что не избежать хождений с протянутой рукой: свалки хороши, но надо и что-то свеженькое заиметь.
— Идите, идите к Шульцу, — ободрил его Штейн, — поучительное зрелище.
И Марк к нему первому пошел — интересно, да и недалеко.

2

Всего-то два с половиной коридора, три лестницы, минут двадцать нормальной ходьбы. И сразу попадаешь на место, не то, что к другим идти — закоулки, тупики, коммунальные вонючие квартиры, огромные общие кухни с десятками замусоленных газовых плит с табличками над ними, посредине сдвинуты столы, на них грудами пальто, шубы, плащи, пиджаки, к ножкам жмутся ботинки и ботики, сапоги и туфли, по углам разбросаны шарфы и варежки… Двери, двери, везде гомон, рев, звяканье металла о дешевый фаянс — везде жрут, панически жрут и веселятся. Выбежит порой из ревущей смрадной дыры мужичок, видно, провинциал, прибыл на защиту или поучиться, ошалело покрутит головой, схватит пальтишко и бежать. Но не тут-то было, за ним вылетает девка в чем-то блестящем с большими пробелами, поймает, обхватит, обмусолит всего, уведет обратно… Или попадаешь на площадь, пересечение трех коридоров, и вдруг навстречу множество детей на самокатах и трехколесных велосипедах, мчатся по скользкому линолеуму, визжат, падают… Или инвалиды навстречу, сплошными колясочными рядами, не протолкнешься, пенсионеры афганского призыва — пальба, мат… Завязнешь с головой, забудешь, куда шел, очумеешь от непонимания, и, завидев креслице в углу, уютный свет-торшер, столик с журналами, приползешь, сядешь, положив голову на грудь… Очнешься глухой ночью, коридор пуст, где ты, что с тобой было, куда теперь? Даст Бог, к утру найдешь.
А к Шульцу идти было просто, он вокруг себя пошлости не терпел — и Марк пошел. Многие, правда, говорили — не ходи, заговорит, обманет, заворожит… Другие, напротив, советовали — не враг, а свой, понимаешь?.. — и противно так, многозначительно поднимали брови. Третьи только о пользе дела: Шульц любит искренность, увлеченность, слабых ободряет, обязательно что-то подскажет, и поможет.
— И что вам сказал Шульц? — спросил юношу вечером Аркадий. — Он ведь, кажется, еврей?

3

— При чем здесь это, мы говорили о науке, — сухо ответил Марк.
Не хватало еще, чтобы они, как два провинциальных жида, выясняли, из каких они там местечек, не рядом ли жили, или что-нибудь еще, сугубо специфическое. Тут Марк споткнулся, потому что специфического не знал. Конечно, они только о науке, цель у них одна; тем и прекрасно это занятие, что цель одна… Если задача, конечно, доведена до полной ясности, до уничтожающего личные примеси белого каления — формулы и закона.
Вблизи Шульц был еще выше, и не такой молодой, каким смотрелся на расстоянии, сухощавость оказалась не гибкой, чувствовалась окостенелость хрящей, выпирали пропитанные солями сочленения, с большим сопротивлением гнулась поясница. Пригласил сесть, отошел от стола, глянул через плечо, во взгляде вдруг обожгла заинтересованность. Марк привык к недосягаемости и чопорности прибалтийских величин, над которыми посмеивался Мартин, а здесь чувствовалось — уязвим, как любой теплый человек, и в то же время попробуй, одолей! Неуловимым движением достанет кольт, пальнет из-под руки, не целясь… «Ошибка резидента», «В эту ночь решили самураи…» и прочая чепуха тут же полезла юноше в голову — карате, у-шу… Вот что значит не настоящий интеллигент! Ценишь высокое, вот и питайся себе чистым нектаром, так нет!..
— И о чем же вы с ним толковали? — с наигранной наивностью спросил Аркадий.
— О Жизненной Силе, конечно, о чем же еще, — мрачно ответил Марк.

4

Он с досадой вспоминал свою неловкую развязность, непоследовательность, сбивчивость — мог бы сказать вот это, ответить так… уж слишком скукожился перед авторитетом. Будь он уверенней, вспомнил бы свои бесконечные, как институтские коридоры, монологи, логические цепи… удивительно быстро забываются эти, логические… А иногда словно кто-то тихо и твердо скажет на ухо — «вот так!» — вздрагиваешь, ужасаешься — и веришь; и никогда не забудешь, как стихотворение из детства. Эта, через голову разума протянутая рука пугала и бесила его, унижала — и привлекала, как ничто другое. Он ощущал, что связан, спеленат, что все лучшее кто-то говорит за него… А он хотел все сделать сознательно, в открытую, без унизительного заигрывания с самим собой. И в то же время тянулся к своей тайной самости как к загадке. «Наука поможет все это распутать, размотать; нет чуда, есть только сложность.»
Программа его внушает уважение своими масштабами. Действительно, разве не лучше строить жизнь, исходя из идеалов — высоких, перспектив — далеких, истин — абсолютных?.. чем укореняться на своем пятачке, да рылом в землю?..
— Чем же вы недовольны, наверное, всласть поговорили? — Аркадий смотрел на Марка с хитрецой.

5

Поговорили… Марк начал издалека, с общей проблемы в историческом аспекте, но тут же был прерван. Костлявым пальцем указано было ему на жестяные ходики с цветочками на зеленом радостном циферблате, с мигающими кошачьими глазами — так, так, так… Ходики из детства, может, и вы помните их?.. Раздосадованный, сбитый с подготовленного предисловия, он кинулся в самый водоворот, начал прямо с высших проявлений, с интуиции, подсознательных прорывов, роли некоторых веществ, самых интригующих — со всего, чему объявил войну до полного разоблачения. Откуда догадка, открытие, как рождается то, чего безусловно на свете не было…
— Чувствую удивление и искренность, это немало. Но нет руководящей идеи, чтобы продвинуться в море фактов. — Шульц выскользнул из кресла, моментально оказался у стены, взялся за цепочку, не спеша, отслеживая каждый щелчок, поднял гирьку — и бросил через плечо острый взгляд индейца.
— Неужели не чувствуете гармонию ритмов жизни?.. Vis Vitalis… — и пошел, пошел, все у него укладывалось, объяснялось, струилось неразрывной нитью… по наитию, по велению сердца он лепил мир чуткими пальцами, обратив незрячие глаза к небу.
В конце концов Марк осмелился возразить, в самом ажурном месте, где мэтр перескакивал пропасть в два скачка, оттолкнувшись в воздухе от воображаемой опоры.
— Что ж… так и будете — обеими ногами на земле, — маэстро язвительно усмехнулся. — Факты косная почва, общий взгляд — воздух ученого, среда полета. Но вы молоды, не закостенели еще, как ваш… — он помолчал, сдержав недостойный выпад против Штейна, сгибая и разгибая громко хрустящие пальцы.
— Э-э, да он истеричен… — подумал Марк, придававший большое значение твердости поведения; отыскав слабость у гения, он почувствовал себя уверенней.

6

— С ним невозможно спорить, он верит, — сказал Аркадий.
В доме не было света, тускло горела свеча, фиолетовые наплывы оседали, вещество превращалось в газ и влагу, багровые всплески озаряли стены… Хорошо им было сидеть, думать, никуда не стремиться, слушать тепло под ложечкой и вести свободный разговор.
— Зачем спорить, пусть себе… — вяло ответил Марк.
То, что противоречило его воззрениям, переставало для него существовать. Зато он был готов яростно сражаться со сторонниками — за акценты и оттенки.
— Я видел его лабораторию… — Марк вздохнул. Он с волнением и жалостью вспомнил небольшое помещение, к двадцать первому веку отношения не имеющее — логово алхимика, известное по старинным гравюрам. Нет, куда мрачней, неприглядней: из углов смотрит безликая бедность, ни бархатного тебе жилета на оленьем роге у двери, ни причудливого стекла, колб и реторт ручного отлива, ни медных завитушек на приборах, латунного блеска, старинных переплетов, пергаментов и прочих радостей… Этот человек выстроил свою жизнь как отшельник, все современное забыл, пропахал заново десять веков от бородатых греков-атомистов до начал Живой Силы, первых неуклюжих ростков истины, и здесь… нет, не изнемог, просто ему уютно стало, спокойно, он нашел время, соответствующее своему духу, и создал теорию…
— Он ничего современного не читает, — с ужасом сказал Марк, — и при этом на все имеет ответ!..
Действительно, Шульц, получивший глубокое образование, лет тридцать тому назад понял, что путь современной науки бесплоден, не дает человеку общего взгляда на мир, что биология зашла в тупик, одурманенная физикой и химией. Он заперся, вчитался в старинные книги и чуждыми науке методами обнаружил доказательства существования космического источника энергии, который поддерживает во всем живом противостояние косной холодной материи. Все, чем увлекалась современность, оказалось лишь обольстительной формой, оболочкой вещей, следствием скрытых от недалекого глаза причин. Сущность Живой Силы недаром оставалась тайной триста лет: причины искали совсем не там, где они скрывались!.. Он вылепил теорию, как истинный творец-создатель — из ничего, теперь осталось только усмирить некоторые детали, которые упрямо вылезали из предназначенного им ложа. С этими деталями всегда беда, не хотят подчиняться, но не разбивать же из-за них прекрасную теорию!
— … Гнилые веревочки, бараньи жилы… а запах какой!.. Закопченные барабаны, гусиные перья, дергаются, что-то сами по себе пишут… Да он больной!
— Блестящий ум, — возразил Аркадий. Ему доставляло удовольствие находиться в оппозиции, верный признак модного в то время заболевания. — Зачем ему проценты?..
— Но есть основы… — захлебнулся от возмущения юноша.
— Вот-вот, — без особого одобрения кивнул Аркадий. — Я против, но, согласитесь, Шульц счастливый человек — все понял. Своя картина мира. Куча философов стремилась…
— Ну-у-у… — только и мог вымолвить Марк.

7

Молча, царственным движением Шульц распахнул перед юношей дверь и стоял у порога, как художник, показывающий гениальный труд профану — снисходительно, с огромным внутренним превосходством. Потом повернулся, и спросил:
— Чем я могу вам помочь? — и склонил голову к плечу, разглядывая Марка. Костистый, седой, зрачки словно дырочки с рваными краями, вбирают в себя, и ничего наружу…
— Эт-то вы бросьте… — чуть не вырвалось у Марка, ему стало тревожно за свое изображение, падающее в черную дыру. Что попросить? Составленный заранее список теперь казался ему постыдным — обычная химия; он боялся язвительной усмешки — тривиален, мелкое насекомое, жалкие поиски под фонарем… И он, с желанием показать себя и в то же время подкузьмить алхимика, спросил про вещество, которое совсем недавно выделили из птичьих мозгов; оно помогало возвращаться из дальних странствий. Шутили, что его бы в свое время одному ведомству — собирать невозвращенцев, но ведомство лопнуло, отягощенное прошлым, а вещество… Быть его у Шульца не могло: оно выделялось по секретному методу, африканские невольники, пыхтя, перерабатывали тонны птичьих мозгов, чтобы добыть миллиграмм голубых кристаллов. Какие-то крохи проникали к нам контрабандой, в шурупных шляпках… ну, шурупы, которыми крепятся дужки очков, и то по заказу мафии.
— Это я вам дам, — просто сказал Шульц, — ребята мои пробовали. Добыли пару граммов, доказали превосходство, и бросили.
Пошарил длинным пальцем на полке меж пыльных колб, извлек стаканчик, в нем пробирка, заткнутая грязной ваткой — «берите»…
И, не ожидая благодарности, повернулся, ушел к себе.
— И что там было? — Аркадий любопытен как ребенок, качество необходимое настоящему ученому, чтобы расковыривать машинки и куколки.
— Представьте, по спектрам то самое… около процента. Остальное черт знает что, волосы, щепки… Еще он сказал — «у нас свой путь…» Другие пытались, догоняли, горели, сгорали, а он как начал копать, так никого и не встретил, ни лиц, ни спин…

8

— Похоже на защитную реакцию живого тела — выброс щупальца; своим ядом оно растворяет ясные структуры знания, отравляет изнутри, оспаривает основу — метод, продвигает тьму, не тривиальную серятину, невежество, а именно — тьму! Он ненавистник света, ясности, дай ему волю, всю науку обратит в первобытное состояние, когда делом чести было выдумать свою систему, все объяснить, все переврав, придумав недостающие детали… Мы это преодолели, несмотря на отступления, изгибы, ниши, в которых обломки тьмы, слизь заблуждений — там и гнездится коварный Шульц. Смотрите, что делается, — говорил Марку и другим соратникам Штейн, разгуливая по пустой комнате, которую по старой памяти называли «красным уголком», теперь в ней ничего красного, но и удобств тоже никаких, кроме десятка колченогих стульев да старой школьной доски.
— Видите, что происходит? — спрашивал он, расхаживая по бугристому линолеуму, и отвечал на свой вопрос, — новый поповский шабаш на носу, слова им не скажи — ты против духовности! А на деле те же выродки, которые держали народ в подчинении и страхе, теперь устраивают тошнотворное шоу с кадилами, спектакль, новый психоз… Впрочем, — он добавил, устало махнув рукой, — пусть лучше лбы расшибают, чем пьют до посинения. Но каково жулье! — садятся на корточки и прыгают, а потом докладывают — летали! Рядом истинные полеты, не лягушачьи игры, а всерьез… но это дорого стоит, а платить никто не хочет, работать не может, только умеют кровь реками лить… и блюдечки таскать по столам… Идиоты, бедняги, морлоки…
— Шульц против марсиан, — ни с того ни с сего заметил Марк, он должен был защитить противника, который ему помог.
— Шульц исключение, он честный безумец. Зачем ему пришельцы, он сам единственный пришелец во всем космосе.
Несмотря на ругань и обступающие его темные силы, Штейн был полон планов, верил в победу разума, счастливый, наивный человек.

Автор: DM

Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других. ...................................................................................... .......................................................................................................................................... Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others.

ШУЛЬЦ И ШТЕЙН: 19 комментариев

  1. Шапка портизана

    Про творчество.
    Я еще ничего не начинал.
    Типа, я ни при чем.
    Смакую творчество других.
    🙂

  2. Re: Частушки с плачем

    Я не курю. :-))
    Потом надо сменить «шапку», это уже не «частушки с плачем»… :-))
    Не знаю, можно ли испуганно взорваться… Уж если взорвался, чего там…
    В общем, я вижу, начинается творчество?

  3. Re: Частушки с плачем

    Анна!- сказал он.
    Что?-ответила она.
    Вы… — начал он.
    Вы…- замялась она.
    А вы хороши, — задумчиво и не глядя на предмет своей симпатии,
    шопотом, чтобы никто не слышал…
    Я вам не помешал? — вопросил Дан.
    Дан! Спасибо вам за необыкновенный журнал! — подлизы столпились у ног Дана, они лебезили и светились в глаза преданейшими взглядами.
    Сколько вас? — испуганно взорвался Дан.
    Нас? 12 тысяч. И мы все тут! — они стояли рядами и были готовы к новым испытаниям.
    Ешь, откуда взялись, я вас не звал, — Дан сел в кресло и раскурил сигарету.
    Нас не зовут. Мы люди подневольные (плаксивыми голосами заплакали 12 тысяч).- топая ногами солдатня готовилась к новым походам.
    Сгиньте, австралопитеки!- вскричал Дан,
    И войска пошли нестройными рядами куда-то за горизонт…

  4. Re: Частушки с плачем

    И весь остальной инвентарь — тоже.

  5. Re: уффф 🙂

    Отлично!
    А я буду продолжать игры с самим собой!

  6. уффф 🙂

    Ох, а давайте без игр, а?
    Я просто мирно и тихо буду продолжать читать Ваш журнал. 🙂

    ПС «Не верь глазам своим»(с)
    Это я про журнал, что Вы интересы просмотрели, да журнал читали.

  7. Re: Милый Дан!

    Дни всегда великолепны, особенно потому, что их немного.
    И они, да, на 99% сразу уходят в труху. За этими 99-ю и последний процент, чуть помедлив, — туда же.

  8. Re: Частушки с плачем

    Хозяин не заметил сломанных стульев, по-моему, все в порядке!

  9. Милый Дан!

    Еще один день ушел в труху.
    Он был великолепен.
    Мои картинки на подходе.
    Но чем больше идет времени, тем меньше я тороплюсь.
    🙂

  10. Частушки с плачем

    1. Ведущий: Вы все помните знаменитую фразу из «Ревизора»:
    «Александр Македонский, конечно герой. Но зачем же стулья ломать?»
    Вопрос: «Сколько стульев было сломано?»
    2. Страшная сказка. «Летят две вороны в тумане. Одна заорала страшным пронзительным каркушьим криком в ночи: Осторожно, шлагба-Баум! Вторая, тормозя крыльями, хвостом и лапами: Где шлагба-Баум!» По математически выверенной траектории они должны были взорвать поезд президента 300-килограмовым эквивалентом тротила, а получился обыкновенный «пшик» на проезжей части шоссе Токио-Ашхабад.
    3.»Благодарю! Я вас предпочитал всем другим, дорогая, пока вы не сознались мне в своей искренней привязанности к беспорядочным сексуальным связям в нерабочее время.»
    4. Я не помешал? Убегая на цыпочках по разбитому роялю, топча укокошенный хрусталь и осколки вазы XVII века, пиная носочком обломки антикварой мебели, он думал,- вот и славненько! А хозяин и не заметил!
    🙂

  11. Re: Как технарь технарю:

    Спасибо за внимание, было интересно.
    У меня, оказывается, такие хорошие френды!
    Вас laiskvorst давно знаю и ценю.
    Теперь еще один мудрый человек проявился. Анна.
    Нет, не так уж плох ЖЖ
    Хотя использовать его я буду попрежнему так, как мне нравится (смайл!)
    Друзья, я ведь не вполне всерьез…
    Отсюда затянутость и занудность моего ответа, Анна. Не хочется мне делать так, как Вы предлагаете, вот простая причина, она вовсе не рациональна, уважаемый до мозга костей оппонент…
    А у меня давно размягчение костного мозга!
    Мне не нравится делать журнал в угоду ленте. Пусть кому интересно читают сам журнал, а не дайджест. Терпеть не могу дайджесты. Я не «технарь», не математик и строгая логика тоже не по мне 🙁 Мне не нравится лента. Она механически подсовывает пожевать френдАм, и за это я не люблю ее. Мне больше по душе, когда люди вникают. Вот Вы, Анна, прежде чем Вам писать, я внимательно прочитал Ваши заметки, и что Вы цените, и что Вы читаете, и какие детективы предпочитаете :-)… А как же иначе разговаривать?
    Вы, Анна, предложили мне «подсократиться» — я не захотел, вот и стал Вам «лепить» долго и нудно, хотелось посмотреть, что дальше. Может будет интересно. Может, нет.
    Перископ раскрутить не фокус, когда я проводил конкурс коротких рассказов, он был раскручен куда посильней, чем мой сайт в ЖЖ сейчас. Я ведь уже 8 лет кручусь здесь, и все это дело знаю неплохо.
    Хотя и не «технарь», но html и java знаю.
    Продолжим наши игры!
    Всегда с уважением…
    Ваш Дан

  12. Как технарь технарю:

    1. Естественно мнение субьективно, бо мое, а я на обьективность не претендую.
    Но… Если убрать отсюда заметки, то останется «Перископ». Перископ хоть и имеет своих читателей, но «новая кровь» тоже интересна. Для получения новых читателей — Перископ нужно будет раскручивать, а это неблагодарное занятие (тоже субьективное мнение). Поэтому ЖЖ лучше оставить (если же, конечно, интересует не только мнение «узкого круга революционеров», которые, знамо дело, очень далеки от народа)
    Это все IMHO. 🙂

    Тайге — тайгово. Я не Тайга, Тайга не я.
    Более того, я со своим уставом в чужой монастырь не лезу. Предложила. Нет и нет. Может, автор о lj-cut’е и не знал.

    2. Анекдот:
    Летят двое на воздушном шаре… Унесло их, и не знают, где они сейчас… Пролетают мимо холма, на котором сидит человек. Храбрые воздухоплаватели спрашивают его:
    — Скажите, пожалуйста, где мы сейчас находимся?
    Человек на холме долго думает, после чего отвечает:
    — На воздушном шаре.
    Более пожилой и, следовательно более умудренный опытом воздухоплаватель говорит другому:
    — Этот человек на холме — математик.
    — Почему же?
    — Он долго раздумывал над простым вопросом, после чего дал абсолютно точный и совершенно бесполезный ответ…

    3. Доброе слово и кошке приятно.

    4. Мне — нет, но я тут тоже в гостях. 🙂

  13. Re: офф

    Как технарь технарю:
    1. «Неправильные выводы» — субьективное мнение,
    докажите математически, или хотя бы по правилам формальной логики. Технически это вам будет несложно.
    Почему то я в спомнил про…
    Тайгу!
    Совпадение, прошу прощения!
    :)))
    2. Если теорему доказать не удается, следует начать с
    воспоминаний аксиом, что даны нам без доказательств.
    3.Спасибо на хлеб как масло не намажешь.
    Лучше деньгами.
    :)))
    4. Я не помешал?
    :)))

  14. Re: офф

    И Вас приветствую.
    Спасибо!
    Как технарь до мозга костей, отвечу по пунктам:

    1. «И, наверное, так и поступлю, просто мне надо привести в порядок свой альманах «Перископ» http://www.periscope.ru«
    Неправильные выводы. 🙂

    2. «Ну, как мне компенсировать ущерб, который я Вам причиняю…»
    Ох… это сильное выражение (я об ущербе). No damage is done, как раз наоборот (см. п. 3)

    3. Спасибо за Ваше творчество.
    (и за ссылки, в частности)

  15. Re: офф

    Анна, добрый вечер! Разве я волнуюсь?
    Я тоже должен Вам что-то объяснить, иначе получается некрасиво.
    У меня неправильный и совершенно неэкономный подход к ЖЖ. Оттого я несколько раз хотел его бросить. И, наверное, так и поступлю, просто мне надо привести в порядок свой альманах «Перископ»
    http://www.periscope.ru
    Я использую ЖЖ НЕ для общения, стараюсь поместить в него то, что сканировал в последнее время, а также фрагменты своих текстов. Эти огромные для ЖЖ тексты — уже фрагменты, поэтому давать фрагменты фрагментов мне не хочется. Я понимаю, что желающий может открыть и смотреть дальше, но мне почему-то важен сам ВИД журнала, хочется, чтобы он не выглядел слишком «кусочно». Потом изображения играют в нем важнейшую роль, и прятать их мне просто не хочется. Такой вот, я понимаю, слишком эгоистичный подход. Я сам делаю себе сайты и понимаю про тэги, но очень нарушается вид, понимаете? А так я смотрю и радуюсь, картинки, тексты…
    Наверное Вы думаете, что обидели меня — нет, уверяю Вас, мне тоже не хочется причинять Вам неприятности, но эта идиотская лента…
    Простите…
    Да, Вы правы, правы, посетителей lj-cut ничем не ограничит, но меня сильно огорчит, поверьте.
    Ну, как мне компенсировать ущерб, который я Вам причиняю…
    Ну, может Вам понравятся мои самые короткие рассказики, и Вы получите удовольствие от них? Я бы хотел.
    Ну, хотя бы, посмотрите вот здесь, и лучше, если начнете с конца, там самое короткое:
    http://www.periscope.ru/prs98_1/pr4/proza/dan.htm
    Если это Вас заинтересует, буду рад
    Может, найдете что-то для себя здесь?
    http://www.litera.ru/slova/markovich/index.html
    С уважением Дан

  16. Re: офф

    Уважаемый Дан Маркович.
    Да, меня зовут Анна. Очень приятно.

    Ни в коем случае не хотела Вас обидеть или задеть. Сейчас обьясню, что имелось в виду и о роли френд-ленты в моей жизни 🙂
    (только спокойно, да?)
    Френд-ленту я обычно просматриваю «на ходу», и тогда в курсе, «что-где-когда». Иногда быстро отвечаю и ногда что успеваю прочитать серьезное, иногда нет. Помню, что вот вечерочком внимательно почитаю то или это. И захожу уже надолго в тот или иной журнал. Т.е. я в курсе своей френд-ленты.
    Соответственно, все, что я предложила — это использование тэга lj-cut, который спрячет часть сообщения под линк «read more..» Это ни в коем случае не ограничит посетителей или читателей Вашего журнала, а просто сделает его чуть более компактным.
    Но ведь, если не хотите, то и не нужно, правда же?
    Простите за беспокойство.
    А кто читал, так и будет продолжать посещение Ваших заметок.

    Всего доброго.
    Спасибо за ответ.

  17. Re: офф

    Уважаемый… algeiba простите, не знаю вашего имени!
    Извините, мне это сложно.
    Мне, честно говоря, идея этого фредлиста не очень понятна. Я не очень люблю читать то, что мне подсовывает автомат, просто хожу по журналам, интересным мне, и выбираю, что читать.
    Если Вам интересен мой журнал, то ведь он открыт для всех! И каждый может писать в него свои комменты. А не только избранные френды — ВСЕ! Если это личное, то есть еще и моя почта — я прилежно отвечаю. dan@vega.protres.ru
    Есть другой выход — Вам неудобно, что я занимаю много места в вашем френдлисте. Понимаю. Но Вы можете меня спокойно исключить из него, ничего личного тут не вижу, мы же не в игрушки играем, правда?
    И смотреть полные тексты или неполные, когда вам захочется, разве не так?
    С уважением Дан Маркович

  18. офф

    Уважаемый ДанМаркович,
    Я с удовольствием листаю Ваш жж, но…
    Ма-а-аленькая просьба, не могли бы Вы, пожалуйста, длинные тексты или многочисленную графику прятать под , а то и меня совсем френд-ленты не видно на экране. Только Ваш текст. Ведь все, кому интересно прочитают и увидят, Ваш постинг.

    Это просьба. Спасибо большое.
    На Ваше усмотрение конечно же..

Обсуждение закрыто.